— Меня от одного его вида мутит, — жалуется Эрин, глядя заросший, потемневший от времени фасад огромного старого особняка с хаотичным нагромождением архитектурных деталей: башен, башенок и разных резных штук, названий которых девушка, последний раз посетившая школу в четырнадцать, просто не знает, — а ты еще со своей кровью…
Особняк не выглядит зловеще — скорее нелепо, но тонкие чувства мага улавливают исходящую от него угрозу.
— Юрген говорит, там внутри лабиринт, — роняет она небрежно, понимая, что не сможет воспроизвести термины, которыми он сыпал накануне: что-то там про неевклидову геометрию, пространственно-временные искажения и какую-то неведомую кривизну. Магические способности, к несчастью, не могут волшебным образом повысить IQ или ликвидировать пробелы в традиционном образовании. Из всего сказанного Юргеном Эрин вынесла только то, что дом — некое извращенное подобие Изнанки и самая настоящая ловушка для магии. И она подготовилась: жезл-фокусировщик на поясе, браслеты, упрощающие создание магического щита, на запястьях обеих рук, а к ним в придачу шесть колец, хранящих запасы магии — резерв на самый крайний случай.
Вопрос о том, что именно Юрген велел забрать у мага, остается без ответа.

Дом оказывается ближе, чем казалось, когда они стояли у ворот с металлической табличкой, надпись на которой гласила: «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ. НЕ ПРИБЛИЖАТЬСЯ». Эрин не может определиться, радует это ее или наоборот.
Вблизи он производит еще более жалкое впечатление. Можно рассмотреть облупившуюся краску и обвалившуюся черепицу. Крыльцо облезло и насквозь прогнило, ну хоть ступени не скрипят, предупреждая всех в доме об их визите.
Прежде чем заняться замком, Эрин подносит правую руку ко рту и слизывает кровь с подушечки ладони под указательным пальцем — оцарапалась, держась за перила. Касаясь замка пальцем, Эрин шепчет grym¹, а потом громко и со смешком добавляет: «Алохомора».
Одна из створок двери, когда Эрин ее толкает, неохотно отворяется, протяжным стоном возвещая об их прибытии.
В холле — неожиданно светло и просторно. На полу — ровный слой пыли, копившейся не один год. Пыль настолько плотная, что рисунок паркета совсем невозможно рассмотреть.
Не то чтобы Эрин стала его рассматривать. Стоит им с Оливией войти, как на них обрушивается куда более серьезная проблема — падающий сверху свет жжет.
Эрин поднимает ладони, образовывая вокруг себя магический щит, и делает Оливии знак подойти. Из-за угловой двери, возле которой укрылась вампирша, доносится странный скрежещущий звук — слишком громкий, долгий и интенсивный, чтобы списать его на ветер или крыс.
Эрин снимает с пояса жезл и громким шепотом обращается к Оливии:
— Остаемся или бежим?

В книгах пишут, что перед неизбежным концом вся жизнь человека проносится у него перед глазами. Когда Эрин краем зрения ловит ослепительный огненный всполох, разрастающийся — приближающийся! неотвратимо и с немыслимой скоростью — точно снежный ком, подхваченный разрушительной лавиной, то не успевает увидеть больше ничего.
Она знает температуру, при которой воспламеняется и горит бумага — вычитала в тринадцать в одном из романов Брэдбери. Ни в одном из тех романов не было ни слова о том, при какой температуре горит плоть. Тысяча градусов¹? Две тысячи?
Она вскидывает руки в защитном жесте, который не успевает осмыслить. В правой руке зажат жезл, глаза зажмурены. Эрин не видит, но чувствует, как сгустившаяся сила окутывает ее удушливым доспехом – душная, давящая, не дающая дышать. Спустя несколько заполненных наивным удивлением мгновений она все еще жива. Эрин открывает глаза и с недоверием смотрит на собственные руки. Магический щит, выстроенный браслетами, отсек волну летучего огня. Она потратила почти три месяца на создание этих браслетов, но и предположить не могла, что они окажутся настолько хороши и будут так точно реагировать на любое проявление ее воли.
— Кажется, пронесло, — сипло отзывается Эрин. Во рту у нее сухо, как в пустыне. Голос осыпается песком.
— Скорее, надо уходить отсюда, — хрипит она в следующую секунду, хватая Оливию за руку и мысленно командуя браслетам растянуть щит на них двоих. О том, что воздух тут может плавить кожу Эрин помнит слишком хорошо. Самым коротким путем она направляется к двери и тянет Оливию за собой.
— Вот черт, она закрыта!
Эрин изо всех сил давит на ручку, та проскальзывает в ее вспотевших ладонях, но поддается, вот только тяжелая дверь не сдвигается ни на дюйм, как будто что-то подпирает ее с другой стороны. Исключено: дверь открывается внутрь. Тогда, может, кто-то…
— Похоже, замок заклинило. Попробуй другую, — просит Эрин, давясь паникой. До нее не сразу доходит, что одной рукой она по-прежнему сжимает магический жезл. Она направляет дубовую ветвь на замок:
— Грим!² — Вырезанные на дереве знаки вспыхивают бледным голубым светом, и слышно, как трескается дверь. Где-то позади.
— Не оборачивайся, — шепчет Эрин, нащупывая рукой ладонь Оливии, — бежим к лестнице.
Они срываются с места и бегут так быстро, что у Эрин закладывает уши, и все же она понимает, что Оливия намеренно тормозит себя, ради нее, а она… она не выдерживает и этот небыстрый темп. Будь Эрин книжной героиней, она отпустила бы руку подруги и своей благородной жертвой выиграла бы для нее несколько спасительных минут, но Эрин — никакая не героиня. Она бросает быстрый взгляд в неосвещенную часть холла, туда, где находится расколотая дверь, замечает пугающий размытый силуэт, темнеющий в угольно-серой тьме, и сильнее сжимает руку Оливии, жалея лишь о том, что не предусмотрела все возможности и поскупилась на зелья и серебряное оружие. Но кто ж знал, что безумный маг наймет для защиты оборотня?
На одной из последних ступенек Эрин спотыкается, но Оливия успевает остановиться и удержать ее от падения.
— Спасибо, — произносит Эрин одними губами. Дыхания, чтобы говорить, нет.
У нее горят легкие, а ноги превратились в вату, но Оливия заставляет ее бежать дальше, утягивает за собой в черный зев коридора. Эрин не знает, насколько еще ее хватит. Каждый новый шаг дается тяжелее предыдущего, и дело не только в усталости, понимает она — по этажу разлита омерзительная магия. Эрин чувствует уже не угрозу, но вязкую, как паутина, сеть, напоенную страшной силой. Она пронизывает каждый дюйм пространства. Защита, больше похожая на ловушку.
— Хватит. — Ведьма высвобождает руку из хватки вампирши. Чтобы не упасть, ей приходится опереться на холодную пыльную стену, пахнущую плесенью и тлением. Вокруг стоит мертвенная тишина. Ни скрежета, ни рева не слышно — только ее рваное дыхание. И темнота.
— По-моему, мы оторвались, — говорит Эрин, но в ее голосе не слышно облегчения. — Давай найдем окно и выберемся отсюда, пока та тварь нас не нашла. Ты что-нибудь видишь? — Ее собственная магия тут не поможет. Эрин точно знает, что не сможет ее призвать в окружении чужой, темной, стесняющей движения и дыхание.
— Может, вернемся и поищем комнату, выходящую на улицу? — не выдерживает Эрин. Ее бросает то в жар, то в холод, тонкая рубашка прилипла к спине, дышать невозможно трудно, и она не может понять, винить в этом бег или пропитавшую тут все магию.
Коридор кажется бесконечным.
«Бездонный», — приходит на ум неприятное сравнение.