Из Лос-Анджелеса Иэн отбывает с предельно кратким заданием: навести порядок, раз уж эти инвалиды не справляются. Появиться гаденькой ухмылочке на постной до того момента морде он позволяет несколькими минутами позже, выходя в коридор – взглянул бы на лица коллег из соседнего города, услышь они такую характеристику о себе. Вернее, на лицо вполне одного конкретного инкуба, как раз в отношении которого это было бы в высшей степени несправедливо.
  Тем более что все понимают – убийство двух иных третьего и четвертого уровня – дело в высшей степени экстраординарное, так что язвят скорее для бравады. Иначе становится совсем неприятно, если начать думать, кто смог решиться, а главное – выполнить задуманное.
  Сан-Франциско встречает его прохладой по сравнению с лос-анджелесской печкой: проезжая по мосту, Брекенридж борется с желанием высунуться в окно, словно взятый в отпуск домашний лабрадор. Если бы в отпуск, конечно. Собственно, произошедшие события и подталкивают его к тому, чтобы добираться до Сан-Франциско человеческим транспортом: если в городе завелась столь же наглая, сколь сильная тварь, то собственную энергию логичнее поберечь, нежели растрачивать её на короткое и эффектное путешествие.

  Он подбадривает прибывших коллег риторикой в духе «Сейчас научим провинциалок работать» и тратит оставшиеся до встречи в местном представительстве полчаса на то, чтобы тщательно выверить баланс между официальностью и небрежностью в собственном внешнем виде. Последнюю пару минут вдумчиво изучает собственное слащавое отражение (щетина худо-бедно спасает от переизбытка сахара в морде, но не слишком) и все-таки стаскивает галстук – чай, не к начальству на ковёр вызывают.
  На входе его даже не окликают – чует, что прощупывают на расстоянии, как и то, что с лёгким стеснением отзывают сканирующие заклинания – мелочь, а приятно. Проходит отдел регистрации, не заглянув (неужто придут потом штрафовать и под стражу брать?), и поднимается на четвёртый этаж, не зная, где расположен кабинет Драйдена, но топая словно по включившемуся в голове навигатору – слишком долго работали вместе и слишком он сейчас накачан магией, чтобы не чуять мощного инкуба на расстоянии.

  В дверь не стучит, преодолевая порог через Изнанку – мелкое, очень мелкое позёрство, которое надлежало бы оставить веке эдак в девятнадцатом, но удержаться Иэн всё равно не может.

  – Тук-тук, – проявляется в человеческом мире и со вкусом, не пожимая по давно устоявшейся традиции руки – слишком своеобразные ощущения от прикосновения к инкубу, если не прикрываться – плюхается в кресло перед его столом. Несколько секунд задумчиво рассматривает Эдгара, по-птичьи склонив голову набок. Не удивительно, что противники, не особо хорошо умеющие думать, всегда считали, что основная опасность исходит от почти в два раза более крупного в плечах Эдгара, нежели от его тонкокостного и слишком холёно выглядящего напарника.

(и критически ошибались)
  По крайней мере, годы и годы назад. Сейчас Иэн не хотел бы оказаться по другую сторону, потому что не смог бы с полной уверенностью поставить на себя самого.
(разумеется, никогда об этом не скажет)

  – Рад видеть, – рад видеть в числе живых – имеет в виду на самом деле. – Только обстоятельства паршивые. Рапорт и рассылку я читал, но… – несколько страниц, из которых полезной можно назвать первую – с именами убитых и подробностями стычки арбитров с чьим-то тёмным подарочком. Выкладки аналитиков Иэн так и вовсе проглядел по диагонали – слишком много воды, слишком мало того, за что реально можно зацепиться.
  – Плохо, Эдгар, очень плохо, – скорее, характеристика самой ситуации, нежели работы местных, но вслух этого он специально не уточняет. Хотя, по правде сказать, и эти хороши – прохлопали, пропустили явно не сбрендившего свежеобращённого вампира, а чуть более серьёзную рыбу. Самую малость. – Я надеюсь, есть хоть что-то, что не отразили в рапорте? С чем работать-то?

  Не патрулировать же, ей богу, улицы, ожидая, что этот камикадзе снова решит высунуть нос. Наверняка не решит – не когда все местные и не только арбитры (мысленно Иэн приплюсовывает столичную комиссию, в составе которой тоже прибыли далеко не новички) стоят на ушах, не когда каждый готов дать отпор и ожидает повторения. Его не последует, если нападавший не идиот. А если он идиот, но очень сильный?
  – Кстати, я у твоих ещё не регистрировался. Ругать будешь?

Отредактировано Ian Breckenridge (2018-07-16 19:58:04)

  Завидовать местному аркануму равно как и его главе не приходится. Иэн сомневается, что Эдгару удалось хоть раз выспаться за последние несколько суток – если допустить, разумеется, что возможность добраться до постели вообще была. Иэн не уверен, что на его памяти были сопоставимые по масштабам передряги. Одно дело – выложиться в ноль на задании и вернуться домой приходить в себя, другое – допустить подобное на подконтрольной территории. С силой все в порядке – да только нет головы, на которую ее стоит обрушить. Уже почти трое суток как нет. Им бы утопить город и всех виновных в собственной крови, но… Пока только что только самим впору топиться, субстанция – опциональна.
  Самое паскудное, что реакция арбитров на преступления почти никогда не заставляла себя ждать. Затянуть с таким делом – все равно, что спустить на тормозах. Твари обнаглеют вконец (хотя, казалось бы, куда еще?), а страшная Коллегия в их сознании превратится в беззубую перечницу, сказкой о которой можно разве что юных оборотней пугать. Так что Иэн вполне понимающе ловит выражение заёбанности на лице Эдгара – и пытается припомнить, видел ли его когда-нибудь в таком состоянии, полным сил, но при этом уставшим вусмерть?

  – Пока что не я тут первый кандидат на еблю, – сахарная улыбка как по заказу сменяет сочувственную. – Неужели тебе – и не нравится? – принимает пиво, мельком оценивая этикетку – что-то местного розлива. На вкус оказывается вполне терпимо, хотя на локальный конец света можно было приберечь и что-нибудь получше. Впрочем, если не вспоминать про повод к встрече, можно даже представить, что у них тут вполне дружеские посиделки.
  Заинтересованно глядит на Эдгара, облизывая верхнюю губу – непонятно, что горчит больше, новости или пиво. Вольготно устраивает бутылку на коленке – чем экстремальнее ситуация, тем больше его подсознательно тянет к рисовке, пока на нее остаются силы и время.
  Одна ведьма – это действительно паршиво. Это настолько паршиво, что он бы предпочел в одиночку отправиться вырезать клан оборотней.

  – А ты уверен, что не притворялся ведьмой все эти годы? – про Атласа даже не комментирует. У того хватает недостатков, но тяга к убийству соратников при помощи особо извращённых методов среди них вроде не числилась. Значит, противопоставить ведьме они могут только пару равных ей иных и двенадцать – слабее на уровень и больше, часть из которых в открытой схватке бесполезна – просил же отрядить с собой только магов. Нет, хвалёная американская толерантность даже в сверхъестественном сообществе, мать их растак…
  – Нет, не хочу, – делает два хороших таких глотка, осушая бутылку больше чем на половину и поднимается, автоматическим движением оправляя брюки на коленках. – Но ведь придётся? 
  В приёмной с интересом рассматривает большеглазое создание и немного кривится, косясь на Эдгара – протекционизмом, мол, занимаешься? Хотя, вероятно, суккуб на входе – не такая уж бестолковая идея, нервных посетителей должно быть в разы меньше.
  Большинство сотрудников сидит по кабинетам, но некоторые все равно пялятся – молча, конечно, но явно не рассчитывая, что прибывший на подмогу бывший напарник шефа будет с утра пораньше хлестать пиво у него в кабинете. Не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести, Брекенридж по пути до морга приканчивает бутылку и отправляет её в первую попавшуюся урну.

  В моргах всегда прохладно, к этому Иэн привык – работа такая. Но сейчас зябко поводит плечами, сдерживает тяжёлый вдох и желание прикрыться щитом, ловит взгляд Драйдена – чуешь? Мертвечиной не пахнет, местные маги позаботились. Зато почти физически смердит тёмной магией, несмотря на то, что все заклинания отработали почти три дня назад – такая дрянь оставляет чёткий и долгий след. Кивает Эдгару на металлические ящики. Сам воздерживается. Без настоящей на то необходимости физически прикасаться (а в идеале бы – и приближаться) к тому, что там внутри, он не намерен.

  Отчасти хорошо, что Эдгар немногословен в описаниях происходящего – короткие и по делу реплики Иэн регистрирует как-то автоматически, не успевая толком обдумать. Внимание его всецело занято трупами, на лице – смесь удивления и чего-то, отдаленно похожего на жалость. Иэн угрюмо думает, что и сам равен по силе погибшему коллеге – и от мысли, что кто-то способен вот так спокойно убить мага третьего уровня и свалить в закат, не наследив, делается откровенно нехорошо.

  Глубоко сканировать нет нужды – наверняка с телами арбитров поработали гораздо более сведущие в темной магии и подобных ритуалах сотрудники. Тем не менее, Иэн ведет ладонью над останками мага – по ним, пробегают синеватые, как от статического электричества, искры. Беталайсы. И впрямь. Как клёво. Хмурится и как-то механически переводит взгляд на искромсанное тело вампира – оставшиеся в живых арбитры не поскупились на атакующие заклинания.
  Но важно не это. Хоронить прилично выглядящие тела коллег и так доводится нечасто – не привыкать. Куда больше вопросов у Иэна вызывают ещё прижизненные раны. Ровнёхонько перерезанные глотки, будто арбитры не оказали никакого сопротивления.

Какие ещё могут быть проблемы, Эдгар?

   – Я бы даже близко так не смог, – зачем-то бормочет себе под нос, что трижды подумал бы, прежде чем рискнул ввязываться в бой с двумя арбитрами. Даже при всём отношении к вампирам. Четвёртый уровень – это немало, особенно если он подкреплён боевым опытом. А он был подкреплён. И вместе с тем – удивительно чисто сработанное убийство, если отвлечься от следов, оставленных уже после смерти.

  Иэн останавливается между двумя выдвинутыми ящиками, ожесточённо трёт переносицу, пытаясь перестать думать о том, чтобы при помощи человеческих спецслужб сбросить на город ядерную боеголовку. Чтобы наверняка. С гарантией.

  – Я не понимаю. Они не заметили эту…ведьму? Или она оглушила... Это даже не второй уровень ведь… А помощник тогда какого? И маски эти ещё... – глаз не открывает и даже сам не до конца понимает, кому предназначаются негромко и быстро задаваемые вопросы – самому себе или Эдгару. Растерян и сбит с толку не убийством как таковым, а именно таким его исполнением. И навязчивыми мыслями о том, что и сам находится на третьем уровне.
  – Так, стоп. Подожди, – вынуждает себя вернуться на рабочий лад и поднимает тяжёлый тёмный взгляд, не отрывая пальцев от переносицы. – Почему я? – конечно, в своё время он и допрос вести учился у прежнего начальства. Оказалось, что техника Атласа не сводится к тому, чтобы сидеть и пялиться на подозреваемого, пока тот не начнёт голосить и просить убрать Габриэля в обмен на чистосердечное. Тем не менее, особых высот в искусстве дознания он, по собственному мнению, не достиг.
  – Взять спеца по ментальной магии и выпотрошить ей память. Я могу, конечно, но она может после этого…– Иэн неопределённо ведёт рукой в воздухе и немного кривится, вспоминая свою попытку поглубже влезть человеку в голову – и то, что у человека потом с этой самой головой были серьёзные такие проблемы. – Сам знаешь, в общем.

  Задвигает ящики обратно и стряхивает неприятные ощущения с кистей рук, давя желание сходить и как следует вымыть их с мылом.
  – А откуда вы её достали? И где она сейчас, у Ведо его ребят?

  По пути к парковке он безрезультатно насилует своё воображение, пытаясь представить, что узнает в ближайшее время. Либо что-нибудь не особо важное – преувеличить значимость в стрессовой ситуации несложно. Либо что-нибудь из ряда вон вроде того, что Эдгар и есть ученик чародея.
  Отвлекается от мыслей только при виде внезапно роскошной машины. За несколько десятилетий он научился отличать марки по значку на радиаторной решётке, но, по сути, все существующие в мире авто делил на машины и Машины. Эдгар обычно ездил на первых. Иэн предпочитал вторые в комплекте с тем, кто способен вести их дальше ближайшего дерева.
  – Смотри, а то втянешься ещё, – улыбается уголком губ, с явным одобрением рассматривая салон. – Но она тебе идёт, – как пошли бы по фигуре пошитые брюки и без всяких ужасно остроумных надписей классическая рубашка, по разумению Иэна. Но поскольку умения нормально носить подобные вещи Иэн за напарником не замечал, то и нудеть по этому поводу перестал ещё в конце прошлого века. В конце концов, та же футболка ничуть не хуже безбожно измятой рубашки штучного пошива, так что от Эдгара пришлось отвязаться.

  Слушает, сперва ловит взгляд Эдгара в зеркале заднего вида, потом непонимающе смотрит на оригинал. Конечно, дом у него понадёжнее некоторых изоляторов будет, но как-то это… Неправильно. Иэн нехотя, хотя не понимает смысла таких предостережений, соглашается – как будто его хлебом не корми, а дай кому-нибудь голову открутить, ей-богу – и уже думает спросить, чего ему ещё не делать, как получает ответ на незаданный вопрос. Превесело.
  – Дышать-то при ней хоть можно? – шутить он умеет лучше, так что вопрос Эдгар игнорирует вполне справедливо.

  Удивительно. В привычно пустом обиталище Эдгара в кои-то веки завелась женщина, да не простая, а ученица некоего мастера убийственных тёмных артефактов. Шутить про то, что проще было бы вызвать проститутку, Иэну даже не хочется.
  Краешком сознания он фиксирует это странное «у нас». Прикрывает створку двери и поворачивается на звук шагов.

– У тебя папины глаза, – мог бы сказать он светлоокой барышне.
– И мамины артефакты, – могла бы ответить она, метнув в него какую-нибудь смертоносную дрянь.

  Вскидывает руку и подбородок, готовый, в случае чего, отражать магические потуги девочки, но, очевидно, совершенно зря. Вместо этого переводит на Эдгара взгляд, в который, очевидно, и ушёл так и не сорвавшийся с кончиков пальцев огонь. В несколько шагов покрывает расстояние до парочки и, одарив Драйдена ещё одним красноречивым взглядом, наставляет указательный палец на ведьмочку.
  – Я бы на твоём месте  долго и обстоятельно благодарил бы этого сраного интеллигента за его сраную рефлексию и комплексы. Очень долго, Гвендолин, – личной неприязни к уцелевшей Трефдраф он не испытывает, равно как и смерти ей не желает. Тем не менее, безопаснее и разумнее всего было бы вывернуть ей память и после этого сжечь от греха подальше.
  – Эдгар… – он припоминает всё, чего обещал не делать, – выполнять обещания всегда труднее, нежели их давать, – прижимает палец к переносице и собирает в кулак собственный запас вежливости. – Ты рехнулся? Или память отшибло? Это и есть та ученица, а ты её тут с комфортом селишь? Может, ещё чай по утрам носишь в постель? Везёт тебе, милая, – последнюю фразу адресует Гвендолин, не поленившись щедро влить в неё ядовитого мёда.

  Для себя Иэн исключает хватание за руки из категории рукоприкладства и обходит Эдгара (не играть же им в салки, в конце концов?). Жёстко цепляет тонкое девичье запястье, и, не замечая её попыток вырвать руку, бесцеремонно увлекает девушку за собой вглубь дома. В прихожей такие разговоры разговаривать не годится.
  Подталкивает к Гвендолин высокий кухонный стул, указывает на него взглядом. Не хватает только яркой лампы в лицо.

  – Итак, – старается говорить максимально спокойно, хотя голос то и дело норовит уехать на пару десятков децибел вверх. – Поправь меня, родной, если я ошибаюсь. Где-то бегает мастер артефактов, всецело причастный к убийству ребят. Её учитель по совместительству. А мы ждём, что она расскажет, кто, что и где он. Абсолютно готовая сотрудничать и не врать. От неизбывной к нам с тобой любви. Я ничего не упустил в твоей дивной логике?

Отредактировано Ian Breckenridge (2018-07-25 18:34:59)

Эрин не спорит. Еле заметно кивает головой, всем своим видом демонстрируя покорность и готовность к сотрудничеству. Сохранять внешнюю невозмутимость не так уж сложно, даже дыхание можно контролировать, если стараться, колотящееся сердце — единственное, что может ее выдать, но Эрин верит, что расслышать его на таком расстоянии высокоуровневым иным не под силу. 
— Наверное, стоит начать с того, как я к нему попала, — охотно отзывается Эрин, не дожидаясь, пока Брекенридж повторит вопрос или докончит свою угрозу, будто ей самой важно прямо сейчас, безотлагательно, поделиться с ним всем, что она знает. — Это было десять лет назад. Я жила с родителями, а потом к нам в дом пришли два арбитра, — она выдерживает короткую, но очень театральную паузу, — впрочем, эта часть должна быть вам известна. — заканчивает Эрин, распрямляет плечи и делает еще одно легкое движение, словно собирается повернуться к Эдгару, но остается стоять на месте, сияя, как новенький никель¹, под нетерпеливым взглядом мага.
Это большая ее проблема. Стоит ей почувствовать хоть немного уверенности, она сразу же начинает дерзить. Но сейчас это даже к лучшему. Все лучше, чем слышать снисхождение в их тоне, как будто это она сделала что-то дурное, а они ее простили.
«Я нужна им не меньше, чем они мне, — напоминает Эрин себе, игнорируя мрачный голос, уточняющий, — пока нужна».
— Саймон был знакомым моего отца. Единственным его знакомым магом, которого я знала, — она не хочет лгать, но выдать Юргена тоже не может. — Поэтому я связалась с ним, как только… — Несколько секунд она молчит, пытаясь найти такое окончание, которое не заставит ее разрыдаться, но не находит его и пробует снова, с другой фразы.
— Он практиковал некромантию. Я не сразу об этом узнала. Год или больше он просто учил меня магии, заставлял читать. У него было много древних книг на латыни, древнегреческом, шумерском и других языках, названий которых я так и не смогла выучить. Мы жили в Мексике, в той части пустыни Чиуауа, которую местные окрестили «Зоной молчания», люди иногда пропадали там и вряд ли это кого-нибудь удивляло, все списывали на сверхъестественные свойства пустыни.
Говорить становится немыслимо сложно. Эрин с усилием сжимает челюсти. Делает глубокий вдох, затем еще один.
— Саймон часто уходил и отсутствовал дни, иногда недели, — продолжает Эрин после паузы. — Когда я освоила «основы» он стал брать меня с собой. Он не был сильным магом и потому был одержим идеей обрести истинное бессмертие. Я… — она колеблется ровно секунду, прежде чем снова соврать, — видела, как он оживлял мертвых, возвращая изувеченным телам, которые сам же и увечил, прежний облик. Он играл со смертью, временем и чужой жизнью. Я боялась его каждую минуту каждого дня с тех пор, как узнала, на что он способен. Я сбежала, потому что мечтала об этом четыре года, а еще потому что он решил распорядиться моей жизнью по своему усмотрению. — Эрин сомневается, стоит ли рассказывать о загадочной незнакомке с Изнанки и сделке, которую Саймон пытался с ней заключить. Ведь тогда придется раскрыть и полученные от нее знания, а они еще могут пригодиться.
— Иногда он уходил не в пустыню, а на Изнанку и редко брал меня с собой. Один раз я за ним проследила. Он сговорился с фейри или кем-то вроде — моя жизнь в обмен на новое ценное знание. Тогда я и решилась на побег.
«Очередной».
На миг она словно проваливается в прошлое, оказываясь перед девушкой с бездонными глазами и холодными руками, но быстро берет себя в руки и продолжает рассказ.
— У него, разумеется, было все, чтобы найти меня, — небрежно уточняет Эрин и случайно оглядывается. Рефлекторное движение, который она не успевает остановить. «Упс». — Но в одной из его книг я нашла способ обойти поисковые заклятия. Я им воспользовалась и сбежала. Он не мог меня найти, а потом… — она вновь запинается, не уверенная в том, как Эдгар объяснил ее присутствие на месте преступления бывшему напарнику, и обвиняюще глядит на Иэна. Нестерпимо хочется обхватить себя руками, но это слишком очевидный жест. Так она будет выглядеть слишком уязвимо. И Эрин упрямо складывает руки на груди.
— Достаточно понятно? — спрашивает она, и под ее темными ресницами мелькает что-то подозрительно похожее на издевку.

  За всё время он пару раз переводит взгляд на Эдгара, то ли пытаясь выразить молчаливое слышал, слышал, что говорит-то девка твоя, то ли просто ища хоть какой-то его реакции на озвученные факты. Тот не шевелится, изображая предмет мебели, – для компенсации её острой нехватки в доме, видимо, – так что остальное время Иэн практически гипнотизирует Гвен. Та ершится, злится, нервничает и вообще наверняка представляет собой вполне аппетитный обед с точки зрения Эдгара, но несмотря на это принципиальной лжи Иэн в её голосе не улавливает. Ну, или на самом деле она после смерти родителей слонялась с бродячим цирком и научилась обставлять взрослых дядек по части лицедейства. Тем не менее места, где она запиналась, Иэн на всякий случай запоминает.
  Ему отчаянно не нравится количество совпадений на квадратный метр, но придраться пока особо ни к чему не может.

  – Нет, недостаточно. Не обольщайся, – чуть подаётся вперед, ухватившись ладонями за сиденье стула, рискуя опрокинуться вместе с ним и воткнуться мордой в пол. Поверх плеча смотрит, слушая, на Эдгара, и пытается избавиться от ощущения, что допрашивает их обоих. Из их слов складывается почти удобоваримая картинка, только пустота на месте белых пятен неприятно царапает черепную коробку изнутри.
  – О, то есть она сама тебя нашла? – почти искренне веселится Иэн, все-таки вставая и выписывая, практически по-акульи, круг вокруг Гвен. Не шевелиться в условиях такого количества свежей информации просто невозможно.
  – Отомстить решила или просто – самые сильные впечатления детства? – изучающе разглядывает её, скорее как предмет, а не живого человека, и даже не пытается выглядеть серьёзно. Забавно, конечно, маленькая ведьма да на главу арканума. Есть методы, конечно, но… Иэн останавливается, словно налетев на какое-то незримое препятствие, и автоматическими движениями оправляет пиджак, думая вовсе не о собственном внешнем виде.

  Эдгар не мыслит как маг. Разбирается во всём, что необходимо на его должности, про заклинания тоже не первую сотню лет знает, да и в тёмной магии наверняка, убеждён Иэн, шарит лучше него самого. Но магом его это – к счастью или к сожалению – не сделало.
  – Ты её представлял? Хотя, у Ведо сейчас дела поважнее есть, чем копаться в чужих архивах десятилетней давности… – медленно произносит, пытаясь как можно ровнее и логичнее уложить мысли в голове. – И я даже готов допустить, что девочка, – поворачивается к ней и бесцеремонно, почти физически ощутимо облапывает взглядом с головы до пят и обратно. – Пятого уровня успешно скрылась от наставника. Но, – поднимает указательный палец, мол, следите за ходом сюжета. – Нам не составит труда это исправить.
  И тут, как кажется Иэну, кроется очень простая мысль, которую бы в первую очередь и подумал любой маг, услышь подобные выкладки. Поворачивается так, чтобы держать обоих в поле зрения, но всё-таки перемещается ближе к Гвендолин – подсознательно ему не нравится её близость к дверному проёму.

  – Ты же не прячешь и Саймона в кладовке, чтобы достать его в нужный момент? И вряд ли он придёт, если мы так просто позовём. С таким-то букетом в прошлом и нынешнем. А она, – лёгкий кивок в сторону Гвендолин. – Ему нужна, – снова подходит ближе к ней, зная, как может бесить своим нарочитым вторжением в личное пространство – и именно этого и добивается, не особо болея за душевное равновесие ведьмочки.
  – Мы же можем сделать тебя снова видимой для поисковых заклинаний и воссоединить ученицу с учителем? – он не готов сказать наверняка, но ему нравится то, что он видит в ведьминых глазах. Борется с позывом мерзенько улыбнуться и проигрывает. – Да? Милая моя?
  Конечно, отдавать девчонку какому-то там Саймону с непомерными амбициями он не собирается. Скорее, сильно сомневается в том, что маг с такими-то увлечениями спокойно сидит и ждёт визита вежливости из коллегии. Так что даже такой, пусть и неидеальный план действий, кажется ему лучше, чем примерно никакой, которым они сейчас и располагают.

Отредактировано Ian Breckenridge (2018-08-01 00:34:29)