Без бутылки в цифрах не разберёшься. Бокал красного сухого невольно облегчает мыслительный процесс. Но вереницы чисел вызывают головную боль пополам с желанием хмуриться раздраженно, сетовать на то, что работа в Элизиуме порой не ограничивается постелью и приветствием гостей. Кларисса делает очередной глоток и вытягивает ноги ближе к камину: туфли валяются неподалеку, журнальный столик венчает бутылка с начатым вином и бокал, почти пустой, снова водружается рядом с её полуоголённым бедром — чёрный футляр платья нещадно задирается, будучи при обычных обстоятельствах чуть выше колена. Кларисса сидит вот так уже часа полтора и уровень ненависти к бумажной волоките неуклонно приближается к шкале нетерпимости пополам со стремлением сжечь неугодное.
— Тебя хотят видеть. Клиент. — раздаётся после кратного стука в дверь. Девушка не ведёт и бровью. Есть у статуса администратора ряд привилегий и возможность сказать «нет» — её любимая.
— Не сейчас. Не видишь: я занята. — секс настоящий предпочтительнее изнасилования мозга отчётами, и всё же, соблазнительность мысли пресекается словом «надо».
— Он сказал что не уйдёт, пока ты не придёшь и не скажешь это ему в лицо.
— Настойчивый?
Впору насторожиться сильнее чем возгордиться. Начавшиеся с подобного встречи обычно самые лучшие или самые худшие: это как пойдёт.
— Никого сюда не впускать. — пора всерьёз задуматься над идеей оставить ключ от этой комнаты только для себя. Кларисса выпивает остаток вина залпом и поднимается на ноги, обувается, поправляя задравшееся платье. Кем бы ни был их гость, ей любопытно и уже это стоит того, чтобы его увидеть.
Добраться до нужной комнаты легко. Открывает дверь суккуб даже без колебаний. Запоздалая мысль о том, что следовало бы попросить описать клиента хотя бы на словах прерывается простым: всё равно сейчас увижу его сама, зачем это?
И она увидела...
Когда отправляешь человека в тюрьму на сотню лет, стоит рассчитывать на встречу с «благодарностями» по истечении срока. Клэри лишь не думала что век пролетит так быстро. А теперь смотрит на колдуна, ощущая растерянность пополам с полузабытой прохладой страха по венам. Арнэ явно не за поцелуем в губы давней возлюбленной прибыл: покинуть наполненную врывающейся в разум краснотой всех оттенков ей мешают только гордость да привычка не выказывать страха даже перед лицом откровенной угрозы.
Движений у рыжей становятся по-кошачьи осторожные. Закрыть двери. Оглянуться на них на секунду и теперь уже не сводить глаз со старого друга.
— Незначительно. — что есть, то есть. В своих предпочтениях Кларисс на диво постоянна. Слово тонет в вязкой тишине и тихий стук каблуков по паркету пропитан осторожностью. Так крадутся, боясь разбудить опасность. Аккуратно. Не привлекая внимания чрезмерным шумом. Хочется верить в то, что это не Арнэ, но когда Вальмонт обходит его и видит знакомое лицо, сомнения умирают вместе с надеждой на ошибку. Он...
Её обезумевший, когда-то столь беззаветно любимый Арнэ.
Клэри эгоистична. Но прежде чем поставить свою любовь выше свыше сотни жизней, надо поразмыслить. Понимание того, то маг, не ровен час, и её затащит в очередной эксперимент, решило вопрос о вине в пользу карающей длани закона. Она прекрасно помнит что сдала его с видом полнейшего спокойствия и уже после, покинув дом, долго не могла перестать плакать даже зная, что как бы не разрывалось сердце, Арнэ теперь во много раз хуже. Бесполезная соль тогда ещё была каким-то индикатором печали, но плакать, кажется, Кларисса отучилась немногим позже того, мягко скажем, инцидента.
Он сошёл с ума и ему было это нужно.
Рыжеволосая жалеет не о том что сделала. В конце концов из тюрьмы Иных сбежать практически невозможно, а значит его выпустили. Выглядит подуставшим, не особо счастливым, но свободным. Жалеет лишь о том, что он не обзавёлся амнезией впридачу к статусу освободившегося преступника и нашёл её. Ожидаемое зло. На этот случай предусмотренных сценарий в её голове не было... Клариссе чувствовать страх — не в новинку. Но от этого противного чувства всё внутри дрожит.
Арнэ помнил её совсем ещё юной. Неопытной, уже тогда далёкой от совершенства, но, в сравнении с нынешней Кларисс лёгкой и безвинной как благоухающий цветок. А сейчас сожмёт губы на нежной коже и ощутит как на языке лопаются ядовитые ягоды. Тогдашняя Кларисс металась бы напуганной лаской и просила бы не убивать её уже сейчас, хитростью, лаской, мольбой урывала бы себе право на жизнь, глупая, тогда не знающая что определенная сила у неё если не есть сейчас, то будет. Едва ли он влюблён в кого-то сильно, — расчётливо размышляет, делая еще пол шага вперёд. У нее есть готовая прибежать на крик охрана, суккубья пленительность, способная вывести из равновесия того у кого и раньше была к ней слабость, и вот она — декоративная изящная вилка, которую девушка поднимает со стола даже не скрывая, но точно увлечённая тонким узором, покрывающим вязью серебро.
— Что тебе нужно? — сохранять спокойную мину при откровенно херовом раскладе её научил ещё покер. Будь у мага сверхслух, точно бы посмеялся над тем, что сердце у Кларисс может биться стремительно, испуганно, как у пичужки. Переводит взгляд с вилки на Арнэ она имитируя скуку со стопроцентной точностью. Ведёт пальцами вдоль волос — успокаивает саму себя привычным жестом, попутно поправляя причёску, мысленно оценивает, насколько сильно она влипла по шкале от 1 до 7.
Да тут все 10. С горкой мини-шкал десятков сверху.
Мнимая расслабленность. Первое правило блефа: иди до конца. Хочется бежать вон и потому девушка подходит ближе. Хочется враз оробеть — желание ей до этого мига абсолютно чуждое. Кларисса горделиво вздымает подбородок выше и руки на груди не скрещивает — опирается ладонью о стол, вторую, вооружённую, опуская себе на бедро. Сядь она на край постели, оказалась бы в не выигрышной позе. Лучше уж стоять напротив, успешно притворяясь держащей ситуацию в своих руках. Смотрит на него и анализирует каждый жест и взгляд, упорно продолжая впитывать собственные дурные предчувствия как губка, лишь произнося:
— Охрана за дверью, Арнэ. Без глупостей.
Наверняка подобное он не раз уже слышал в различных вариациях. В тюрьме. Кларисса не умеет чувствовать стыд. Даже вопреки нынешнему подавляемому страху она знает, что поступила правильно.

Отредактировано Clarissa Valmont (2018-09-08 08:40:11)

У опасности есть запах. Будоражащий, пряный, от него дрожь в каждом глотке воздуха. От Арне пахнет опасностью и сигаретами. Клэри скашивает взгляд на звук закрывшегося изнутри замка, глубоко выдыхая. Арне ведёт счёт со смехом и удачной ловлей её прямо в ловушку. Девушка это не комментирует — молча признаёт правоту. Теперь охрана не доберется так скоро. Придётся справляться самой...
— Я не шлюха, милый. — в отместку за «родную» голосом, в котором скрипит сахарный песок. — Технически я здесь просто администратор. — углубляться в подробности того, как часто она оказывается с клиентами в постели, Кларисса не считает за необходимость. — И я надеюсь ты взял с собой достаточно крупных купюр. — ему следует иметь при себе не меньше пятиста долларов на руках.
Он выше, но её каблуки несколько выравнивают разницу в росте. Взгляд Клариссы упирается в мужской подбородок, что, впрочем, не особо смущает. Пальцы продолжают сжимать серебро до побеления костяшек пальцев, хотя по виду рыжей этого и не скажешь. Быть может его «хочу» — уловка. А «скучаю» — ложь. Ей хочется поцеловать его, чтобы сравнить былые и нынешние чувства. Также определить эмоции это бы, безусловно, помогло. Арне выглядит тем кто точно знает что ему нужно, но спокойствие сбивает с толку. Свои эмоции они научились прятать на «ура», этого у них не отнять. Обманчивое спокойствие обоих не мешает воздуху вокруг душно искриться.
— И это всё? — в удивлённом полушёпоте слышится не прозвучавший смех. — Секс? — в года их первых встреч столь ярая откровенность не поощрилась бы, равно как и называние подобных вещей своими именами. Свободной от импровизированного оружия ладонью девушка скользнула по мужской груди. Медленно, то ли искушая, то ли готовясь оттолкнуть от себя. Проверяя реальность происходящего. Страх — не парализующее. Страх — топливо для действий. Пальцы ниже царапают ремень на поясе и тут же властно цепляют его за край.
— А что после? — напирать когда тянет бежать это настоящее искусство. Тень паники он может узреть лишь на дне её глаз, и даже та подёрнута азартом, словно от погони. Её редко волнует вопрос того, что будет после секса. Обычно всё как в хорошем порно: счастливый конец для всех участников событий. Другое дело что опасение за свою драгоценную жизнь в ней по-прежнему тревожно усилилось от встречи с бывшим возлюбленным. — Расскажешь о том как плох был твой век, выкуришь пару сигарет, предложишь второй раунд, оставишь деньги и вернёшься под крылышко к Моргану? — до его губ меньше дюйма и шёпотом их обжигает совершенно сознательно. Арне не идиот. Как и она, Арне не умеет прощать, но имеет определённое постоянство в голове, не умея отринуть сложившиеся традиции. Напряжение между их телами — данность с первой встречи. Рукой девушка ведёт снова верх по его телу, касаясь подбородка. В голове сотня мыслей, доминирующий страх, пара поз и  воспоминания о сложных взаимоотношениях с Морганом. Она никогда ему не нравилась, даже когда, любопытства ради, попробовала исправить это, включил обаяние. Исключительно личного характера: пленительность была ей попросту недоступна. Кларисса по сей день не любит использовать её для цели иной помимо отвлечения, для пользы.
— Этот ублюдок по-прежнему кривится от моего имени?
Чем больше проходит секунд, тем она более спокойна насчёт возможного грядущего. Если Арне решил предварительно развлечься  прежде чем причинить ей боль, она победила. У него не хватит сил. Кларисса не храбрится и даже не хвалится умением. Суккубы способны выжать любовника досуха, оставить судорожно глотать воздух и не иметь сил встать, не то что убить. Нужно просто взять чуточку больше энергии, а потом ещё сверху, чтобы наверняка. Если это — план по её уничтожению, Арне пришёл не на то поле и зашёл абсолютно не с того бока.
— Я думала о тебе. Не скажу что дико рада видеть тебя здесь. Дурные предчувствия. Но рада что ты свободен. — если он ждёт извинений, он их не получил. Только правда. Может немного блефа для, опять же, пользы дела. В этом мире не так много лиц, имеющих для неё когда-либо важное значение и так вышло, что Арне попал в перечень таковых. Она могла вести себя как угодно, жалеть или радоваться совершённому, но она уж точно никогда не забывала и отдавала себе отчёт в важности былых чувств.
Жаль нельзя выдать эти чувства как гарант её неприкосновенности.
Он зол и имеет на это все права. Он способен на всё что угодно. И это Кларисса тоже учитывает с ясной головой даже сейчас, не думая отпрянуть от бывшего любовника.

Ей под двести. Почти. И этот огонь в глазах она не спутает ни с чем. Известие о выслеживающем её Моргане скорее позабавило, чем удивило. Как и готовность не только найти другу нужную девочку для секса, которую захочется наказать за совершённое предательство, но и дать столько денег на то, сколько понадобится.
— Морган оплачивает твой секс и работает ищейкой? — она просто уточняет, попутно почти чувствуя как маг в её глазах падает всё ниже. Собственно, Моргану было свойственно делать вид что он значимее чем есть на самом деле, с точки зрения Клариссы. Неприязнь была обоюдной. — Рада что смогла разочаровать. — улыбка на лице её полна нежной удовлетворенности сей фактом. Он всё ещё опасен. Всё ещё является откровенной и не накрученной слишком уж живым разумом угрозой. Вальмонт ловит себя на том, что не против увидеть выражение его глаз, когда его ладонь окажется на её шее: узреет опьяняющую власть на дне его тёмных зрачков, почувствует вкус его триумфа уже на губах, поддавшись вперёд и застав врасплох. Нетерпение нарастает
— Я сплю только с теми, с кем захочу. — ему ли не знать? Ему ли не чувствовать что сейчас она более чем за и чувство самосохранение не помогает образумиться? Кларисса по нему скучала. Не настолько сильно чтобы отдать за это свою жизнь, но достаточно, чтобы раздвинуть ноги, держа в уме мысль о том что стоит быть настороже и потеряться в какофонии ощущений.
Поцелуй обжигает рот. Невысказанное «заткнись», оно же атака, признание не поражения — готовности к бою уже без слов и не факт что без крови. Всякое может случиться: царапины на спине, груди, руках. Укусы. Следы пальцев. Засосы.
Она только что вырвалась вперёд по очкам. И даже сгорая в обоюдном желании они не прекращают противостояние: Арне кусает почти по-звериному, без особой жалости, хотя и без дикой боли, жаждет оставить осязаемые следы, пока Клэри вжимается в его тело спиной, жмётся к паху совсем уж бесстыдно, тихо шипя ругательства от боли у корней волос. Стремление остановить осязаемую угрозу трансформируется в желание вытрахать из него весь яд злости моментально от первого же прикосновения жадных губ: видит цель и идёт к ней, издавая не сдающийся, полный едва ли не расчёта стон.
Арне редко бывал нежным и ей это нравилось. Если бы Клэри пожелала найти того кто обращался бы с ней как с хрустальной вазой, боясь вздохнуть лишний раз и спрашивал бы разрешения чтобы поцеловать вместо того чтобы заявить о своих правах, она бы нашла такое без труда. Нежность в постели была приемлема для неё лишь от одного и это — не Арне.
Ей нахер не сдалась нерешительность и сомнения отправляются в тот же угол. Дёрнув плечами она сбрасывает платье на пол и остаётся в одном белье и туфлях.
Кларисса стремительным рывком разворачивается к нему лицом и возвращает недавний поцелуй почти со злостью. Подонок. Явился. Перепугал её. Устроил блядское шоу, бенефис кинжальных острий по её нервам, а теперь медлит вместо того чтобы просто трахнуть и покончить с этим. Вопросов нет: просто бесит. Возбуждает до пересохших губ и ноющего низа живота, но бесит, сука, в тысячу раз сильнее. Укус за укус теперь уже в желанные губы всё с тем же привкусом сигарет, опасности и неизвестной, но опьяняющей властный сладости, веля рукам уничтожать преграды в виде пуговиц, но теряя терпение на предпоследней и нырнув к ширинке. В голове жилкой бьётся даже не желание — отчаянная потребность ощутить его в себе сейчас и разрушить барьер страха движением тел в унисон. Простой и до дрожи приятный способ. Единственный выход, при котором она абсолютно точно будет в порядке к концу этой ночи.
Это не означает примирение. Кларисса выпускает из рук своё хилое оружие со стуком об пол лишь зная что всегда сможет подобрать его и вонзить в кожу Арне со сладкой, полной решимости улыбкой. Никто никого не прощает: поцелуями скользит от губ до подбородка, возвращается обратно, горячим, нетерпеливым языком пробираясь сквозь неподатливые губы и гладя нёбо в рту. Никто даже не сдается: он напряжён, но отчётливо доволен. Ничего страшного в этой странности нет: у неё внутри та же готовность хоть сейчас отпрянуть к стене и дать отпор пополам с жаждой заставить его хоть на секунду забыть о мести, злости, потерять мысли и самого себя, запамятовать даже собственное имя.
Шаг назад, схватив мага за рукава, утягивая за собой — и кто кого, спрашивается, по итогу ведёт в ловушку? Ещё один — отвлекается на то чтобы сесть на край кровати и тут же рывком притягивает к себе, опуская мужские руки к себе на бёдра.